Февральская и Октябрьская революции 1917 г. и последовавшая за ними гражданская война стали великими потрясениями для России и ее многонационального народа. В результате их распалась Российская империя, и сформировалось тоталитарное коммунистическое государство — Советский Союз. Произошла коренная ломка всех без исключения сфер жизни государства и общества, в том числе и в области народного образования.
Условно можно выделить два периода в развитии Казанского университета в первые годы советской власти: 1917—1922 гг.— время революционных потрясений, 1923—1929 гг.— период окончательного слома дореволюционной и становления советской высшей школы.
Летом 1917 г. добровольно ушел в отставку последний ректор, избранный в царской России, профессор Г. Ф. Дормидонтов. С августа 1917 по октябрь 1918 г. ректоры, исполняющие эту должность временно, менялись в среднем каждые два месяца. Среди них был и профессор-медик Н. А. Миславский.
Преобладающая часть профессоров и преподавателей Казанского университета отрицательно восприняла приход к власти большевиков. Совет университета 9 декабря 1917 г. заявил, что власть в стране захватила «группа фанатиков и дельцов... с помощью обманутой ими вооруженной толпы». Большинство казанской профессуры также приветствовало взятие Казани в августе 1918 г. войсками Народной армии Самарского комитета членов Учредительного собрания (Комуч). В резолюции совета университета, принятой 16 августа 1918 г. по предложению профессора анатомии Н. Д. Бушмакина, говорилось: «Совет университета приветствует образовавшееся новое правительство в лице Комитета членов Учредительного собрания и заявляет, что он готов принести все силы, средства и самую жизнь своих членов на пользу строительства нашей истерзанной родины».
При оставлении белыми в сентябре 1918 г. Казани город покинули многие профессора и преподаватели, большинство студентов университета. Как пишет историк Казанского университета В. С. Королев, «начался великий исход образованной публики на восток. Движение фронтов гражданской войны определяло и вектор перемещения старой интеллигенции. Что касается врачей, то в условиях непрестанной военной мясорубки их просто мобилизовывали в любую из противоборствующих армий, и они, послушные гиппократову долгу, должны были работать, спасая людей. Казанских докторов много было в те годы в Омске, Томске, Иркутске, вплоть до Хабаровска».
Новая советская власть поставила задачу, с одной стороны, демократизировать высшее образование, открыть доступ к нему беднейших слоев населения, а с другой — перестроить учебный процесс в духе болыпевицкой идеологии. В этих целях 2 августа 1918 г. Совет Народных Комиссаров принял постановление «О приеме в высшие учебные заведения РСФСР». В нем говорилось, что «на первое место, безусловно, должны быть приняты лица из среды пролетариата и беднейшего крестьянства, которым будут предоставлены в широком размере стипендии». В новых правилах приема предусматривался свободный прием, когда все граждане, достигшие 16 лет, могли стать студентами, не подвергаясь экзаменам и не представляя дипломов о получении среднего образования.
Однако добиться быстрой пролетаризации студенчества не удалось: из-за плохой подготовки пролетарская молодежь шла в университет неохотно и в большем количестве отсеивалась на первых курсах. Чтобы исправить положение, в сентябре 1919 г. Совнарком РСФСР принял декрет об открытии рабочих факультетов (рабфаков), после подготовки на которых в объеме средней школы молодые люди поступали в вуз. На рабфаки принимались лица из рабочих и крестьян, занятые физическим трудом, направляемые с производства профсоюзными, партийными и советскими организациями. Срок обучения на дневном отделении рабфака составлял три года, а на вечернем — четыре.
Декретом Совета Народных Комиссаров «О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных, ученых и общественных заведений РСФСР» (1918 г.) были отменены ученые степени, звания экстра- и ординарных, заслуженных профессоров, вводилось одно звание профессора. Упразднялись также испытания на степени и звания, объявлялся открытый конкурс на кафедры после выслуги профессором 10 лет.
4 марта 1921 г. Наркомпросом было принято «Положение об управлении вузами», которое лишило университеты автономии. Управлять вузами стал коллегиальный орган — правление, члены которого назначались Наркомпросом. Один из 3—5 членов правления обязательно должен был представлять студентов. Совет университета стал состоять не только из профессоров, но и из представителей общественных организаций и органов образования, студентов.
Советская власть ликвидировала юридический и историко-филологический факультеты российских университетов, считая их рассадниками «религиозно-монархического» мировоззрения. К 1927 г. в Казанском университете осталось два факультета — медицинский и физико-математический.
На протяжении 1918—1921 гг. казанская профессура активно сопротивлялась уничтожению старой высшей школы, многочисленным, зачастую необдуманным новациям советской власти в сфере высшего образования.
Активизации сопротивления способствовали невыносимые условия жизни — голод, холод, эпидемии инфекционных заболеваний. На одном из заседаний совета отмечалось: «Служащие в университете, профессора и другие лица, голодают, истощаются от недостатка питания и разных тифов». Крайне неудовлетворительным стало материальное положение преподавателей. Так, зарплата профессоров составляла всего 20—25 % дореволюционной, была в 3—4 раза меньше, чем у дворника, и выплачивалась весьма нерегулярно. Из-за плохого отопления температура в аудиториях нередко опускалась ниже нуля.
Доведенная до отчаяния условиями жизни в январе 1922 г. забастовала московская профессура. Преподаватели Казанского университета поддержали почин своих московских коллег, решив занятия после зимних каникул не начинать. Лидером сопротивления стал ректор Казанского университета профессор статистики А. А. Овчинников. Чтобы предотвратить уничтожение университета, совет избрал специальную комиссию.
Одним из наиболее деятельных и бескомпромиссных деятелей этой комиссии был профессор Г. Я. Трошин, избранный вскоре деканом медицинского факультета. Так, в своей публичной лекции по вопросу о заболеваемости в связи с людоедством он заявил о том, что «советская власть зиждется на апатии масс», а в лекции студентам утверждал, что только в Советской России могут быть сумасшедшие, ибо этому способствуют социальные факторы. На похоронах профессора-офтальмолога А. Г. Агабабова 11 июня 1922 г. Г. Я. Трошин сказал: «Мы клянемся оберегать твою могилу от посягательств граждан социалистической республики, чтобы они не сняли с тебя последний сюртук».
Однако новая власть безжалостно репрессировала непокорных, лидеры сопротивления — ректор А. А. Овчинников, профессора И. А. Строганов и декан медфака Г. Я. Трошин — были изгнаны из страны.
С лета 1922 г. университетская профессура уже открыто не выступает против распоряжений большевицких властей. Возобладала идея разумного компромисса. Проводником его стал М. Н. Чебоксаров, профессор кафедры факультетской терапии, назначенный в августе ректором КГУ. Как пишет биограф ученого, именно М. Н. Чебоксаров «располагал большим тактом и умением в налаживании необходимых связей между оставшейся старой профессурой и пришедшим в ее среду новым пополнением». Авторитет клинициста и экспериментатора, большая эрудиция, репутация человека, прошедшего хорошую подготовку, деликатность в обращении с людьми — все это было залогом того, что он пользовался всеобщим уважением на посту ректора.
